В летописях а также в книге С.М. Соловьева "История России с древнейших времен" том 4, глава 2, под 1446 годом упомянут рязанец Бунко который 13 февраля предупреждал великого князя Василия о том, что Шемяка и Можайский идут на него ратию.
" В 1446 году московские недовольные дали знать союзным князьям, что Василий поехал молиться в Троицкий монастырь; Шемяка и Можайский ночью 12 февраля овладели врасплох Москвою, схватили мать и жену великого князя, казну его разграбили, верных бояр перехватали и пограбили, пограбили также многих граждан, и в ту же ночь Можайский отправился к Троице с большою толпою своих и Шемякиных людей. Великий князь слушал обедню 13 числа, как вдруг вбегает в церковь рязанец Бунко и объявляет ему, что Шемяка и Можайский идут на него ратию. Василий не поверил ему, потому что Бунко незадолго перед тем отъехал от него к Шемяке. "Эти люди только смущают нас, - сказал великий князь, - может ли быть, чтобы братья пошли на меня, когда я с ними в крестном целовании?" - и велел выбить Бунка из монастыря, поворотив его назад. Не поверивши Бунку, великий князь послал, однако, на всякий случай сторожей к Радонежу (на гору), но сторожа просмотрели ратных людей Можайского, ибо те увидали их прежде и сказали своему князю, который велел собрать много саней, иные с рогожами, другие с полостями, и положить в них по два человека в доспехах, а третьему велел идти сзади, как будто за возом. Въехавши на гору, ратники выскочили из возов и перехватали сторожей, которым нельзя было убежать, потому что тогда снег лежал на девять пядей. Забравши сторожей, войско Можайского пошло тотчас же к монастырю. Великий князь увидал неприятелей, как они скакали с Радонежской горы к селу Клементьевскому, и бросился было на конюшенный двор, но здесь не было ни одной готовой лошади, потому что сам он прежде не распорядился, понадеявшись на крестное целование, а люди все оторопели от страха. Тогда Василий побежал в монастырь, к Троицкой церкви, куда пономарь впустил его и запер за ним двери. Тотчас после этого вскакали на монастырь и враги; прежде всех въехал боярин Шемякин Никита Константинович, который разлетелся на коне даже на лестницу церковную, но, как стал слезать с лошади, споткнулся об камень, лежащий на паперти, и упал: когда его подняли, то он едва очнулся, шатался точно пьяный и побледнел как мертвец. Потом въехал на монастырь и сам князь Иван и стал спрашивать, где князь великий. Василий, услыхав его голос, закричал ему из церкви: "Братья! помилуйте меня! Позвольте мне остаться здесь, смотреть на образ божий, пречистой богородицы, всех святых; я не выйду из этого монастыря, постригусь здесь", - и, взявши икону с гроба св. Сергия, пошел к южным дверям, сам отпер их и, встретив князя Ивана с иконою в руках, сказал ему: "Брат! Целовали мы животворящий крест и эту икону в этой самой церкви, у этого гроба чудотворцева, что не мыслить нам друг на друга никакого лиха, а теперь не знаю, что надо мною делается?" Иван отвечал: "Государь! если мы захотим сделать тебе какое зло, то пусть это зло будет над нами; а что теперь делаем, так это мы делаем для христианства, для твоего окупа. Татары, которые с тобою пришли, когда увидят это, облегчат окуп".
Версия Московского летописного свода конца XV века
"В лето 1446. Князю Дмитрию Шемяке вложил дьявол мысль хотеть великого княжения. И начал он посылать ко князю Ивану Можайскому. И по дьявольскому научению стали они ссылаться со всеми злыми советниками, не хотевшими добра своим государям и всему христианству. И многие москвичи с ним в думе были, бояре и гости. Были и от чернецов в думе той с ними. И начали князья со своими советниками тайно вооружаться и искать подходящего времени, как бы схватить великого князя Василия Васильевича. И нашли такой случай.
Захотел великий князь идти поклониться живоначальной Троице и мощам чудотворца Сергия. Пошел он с благородными своими чадами - с князем Иваном и князем Юрием - и с немногими людьми. А изменники всякий день посылали с Москвы вести князьям Дмитрию Шемяке и Ивану Можайскому. И соединились они в Рузе, готовые, как псы на лов или как дикие звери, хотящие насытиться крови человеческой. Когда пришла к ним весть, что князь великий вышел из града, они тотчас же пошли к Москве и взяли град в 9 часов ночи, ибо не было противящихся им, и никто не ведал сего, только единомышленники их, которые град и отворили им.
Они же, войдя в град, схватили великих княгинь, Софью и Марью, и разграбили казну великого князя и матери его, а бояр, бывших тут, схватили и многих горожан пограбили.
В ту же ночь отпускает князь Дмитрий Шемяка князя Ивана Можайского на великого князя Василия Васильевича к Троице тайком со многими людьми своими и его.
В самую литургию в воскресенье к великому князю прискакал Бунько и поведал ему, что идут на него князь Дмитрий Шемяка да князь Иван Можайский ратью. И не поверил ему великий князь, ибо тот Бунько незадолго перед тем отъехал ко князю Дмитрию Шемяке.
И сказал великий князь:
- Смущают они нас. Я со своею братию в крестном целовании. Как может быть такое?
И повелел его из монастыря назад воротить. И когда возвращался Бунько, схватили его лазутчики князя Ивана и били его."
2. В книге С.М. Соловьева "История России с древнейших времен" том 4, глава 3, середина 15 века, в духовном завещании великой княгини Софьи Витовтовны упомянуто село Ивана Бункова: " Коломенские прикупы: на Северьсце село Григорья Наумова да у Малина село Ивана Бункова - отказаны великой княгине Марии. Владимирский".
Сегодня можно идентифицировать село Ивана Бункова. Это деревня Буньково около Малино Ступинского района Московской области и имение Буньково в том же районе. Вероятно Рязанец Бунко связан с Иваном Бунковым так как упомянутое село расположено в коломенских землях входивших ранее в Рязанское княжество. К сожалению в летописях не приведено социальное положение Рязанца Бунко. Однако его вовлеченность в боярские междуусобицы при выбора великого князя косвенно указывает на его боярское звание.
.
